Поужинав поджаренной на костре олениной, они улеглись спать, чтобы на следующий день с утра пораньше отправиться в болота, где находилось тайное место Вощаты. Дорогу туда не знал никто, кроме Ярилки и старика. Надумай кто-нибудь за ними проследить, его ждала бы неминуемая гибель. С виду мирные, покрытые зеленью топи были очень коварными: поставил ногу не туда, куда нужно, – и все, считай, что ты уже в гостях у Мары [24] .

Островок среди болот – небольшая скалистая возвышенность – порос у берега лозой и невысокими деревцами. Но вместо жилища Вощата соорудил здесь всего лишь навес, крытый камышом. А под навесом находились и вовсе странные предметы, не характерные для обихода русов. Чего стоила одна человеческая фигура в полный рост, которую можно было вращать с определенного расстояния при помощи хитрого устройства. Вощата сплел ее из хвороста и насадил на ось, как большую рыбину на кукан. Он даже старый, изрядно проржавевший шлем водрузил ей на голову. Фигура должна была представлять воина, а к его раскинутым в сторону рукам старик привязал на коротких ремнях тяжелые железные грузила.

Там же, на подставке, лежали длинные окоренные палки, изрядно отшлифованные ладонями, два небольших копья (их железные наконечники были завернуты в тряпку, промасленную барсучьим жиром), несколько порядком измочаленных дубин и пара добрых щитов, обтянутых бычьей кожей с медными заклепками. А еще под навесом лежали обычные камни разных размеров и веса; дед заставлял Ярилку поднимать их по многу раз, чтобы у него добавилось силы и выносливости.

–  Ну-ка, бери, – показал Вощата на палки. – Посмотрим, не отяжелел ли ты после сытной еды.

Внук только вздохнул печально: опять дед смеется над ним. Да, он может заодин присест слопать половину оленя! Ан, нельзя, не положено. Да и нет у них столько мяса.

Взяв палицу посредине, Ярилко приготовился держать бой с чучелом. Когда он был совсем маленьким, ему казалось, что сплетенная из лозы фигура живая. Не успеешь оглянуться, как тебе в голову уже летит подвешенный на ремне кожаный мешочек, набитый песком. Это теперь грузила стали железными. А тогда ему так часто приходилось нюхать землю, что будь в мешках на месте песка хотя бы камешки, его голова уже давно бы сплющилась.

–  Держись! – воскликнул Вощата, и чучело пришло в движение.

Вскоре, если смотреть со стороны, под навесом начало происходить сплошное мельтешение. Временами казалось, что фигура мальчика расплывается, теряет привычные очертания, так быстро он перемещался, атакуя и защищаясь. Этот учебный бой настолько захватил, что Ярилко в какой-то момент решил, будто перед ним настоящий враг, а не его бездушная и безмозглая личина. Увлекся и Вощата. Следя горящими глазами за внуком, он приговаривал: «Добре! Добре, сынку…» и старался крутить фигуру из лозы как можно быстрее, часто меняя направление вращения.

Учебный бой с чучелом длился долго, солнце уже почти поднялось в зенит. Но Ярилко, казалось, не ощущал усталости, только его изрядно разрумянившееся лицо покрылось мелкими бисеринками пота. Первым сдался старик.

–  Фух! – сказал он, вытирая пот со лба. – Ну и загонял ты меня сегодня! Как себя чувствуешь?

–  Великолепно! – оскалился весело внук. – Продолжим?

–  Ну, уж нет… Стар я стал, мой мальчик. Муж из меня уже никакой. Раньше мог биться с утра до вечера. А теперь вот и до обеда не продержался. Устал. Да и то, чем я занимался? Колесо вертел всего лишь. А вот ты молодчина!

–  Значит, дубьем сражаться не будем?

–  Не будем. Дубьем ты орудуешь правильно, вот только силенок пока маловато. Но это дело наживное. Сегодня мы займемся другим. Повторим удар Перуна [25] .

Ярилко сразу посерьезнел. Этот удар был большой тайной Вощаты. В поселении им не владел никто, даже сам Рогволд, знатный воин. Дед обучал мальчика удару Перуна с младых ногтей. Иногда Ярилке даже казалось, что Вощата спешит по какой-то причине, так часто они отрабатывали очень сложную технику удара.

Они подошли к дальнему берегу островка. Там стояло старое дерево, единственное на всем острове. Но оно было мертвым – его поразила стрела Перуна. Поэтому остался лишь ствол и несколько толстых обогревших веток. На одной из них висел щит, сколоченный из тесаных досок. Он был разрисован сажей, замешанной на жиру. Рисунки представляли собой небольшие кружочки, которые должны были указывать точки на теле человека, по которым следовало бить.

–  Сосредоточься, – сказал Вощата очень серьезно.

Когда дело доходило до удара Перуна, старый воин, казалось, начинал излучать невидимую энергию; она ощущалась даже на расстоянии.

Ярилко на мгновение прикрыл глаза, и перед его внутренним взором вдруг побежали тонкие огненные ручейки. И все они стекались в его правую руку. Конечно, это было неправильно. Опытный боец сосредотачивается мгновенно; нередко его действия опережают мысль, особенно в бою. Но островок был мирным, вокруг царила тишина, которую нарушало лишь кваканье лягушек и редкие птичьи голоса, поэтому Ярилко мог для начала действовать немного расслабленно, ведь удары Перуна для организма не проходят бесследно.

Дед учил, что они должны применяться только в крайнем случае, когда уже нет выхода. Хотя бы потому, что даже после тренировки человек становится на какое-то время вялым. Правда, это не относилось к самому Вощате. Несмотря на преклонные годы старик казался выкованным из железа. Конечно, после долгой ходьбы он уставал, но когда дело доходило до учебных боев, Ярилке приходилось туго. Вот и сегодня мальчик совершенно не сомневался, что Вощата притворялся, когда сказал, что умаялся. Видимо, дед решил пораньше сесть на своего любимого конька – отработку ударов Перуна.

Ярилко ударил. Его кулак даже не коснулся досок, а массивный щит качнулся.

–  Слабо! – сказал негодующе Вощата. – Очень слабо! О чем ты думаешь?! Представь, что перед тобой враг, который готов тебя убить. Действуй на опережение! Собери всю силу! Бей!

На этот раз щит отлетел почти до ствола, даже доски жалобно заскрипели.

–  Хорошо… но все равно плохо! – Вощата отодвинул внука в сторону. – Смотри!

Мальчик даже не понял, бил дед или нет. Кулак Вощаты двигался с немыслимой скоростью. Щит подлетел вверх, ударился о ветку и оборвался.

–  Теперь понял? – спросил довольный Вощата.

–  Понял, – с сомнением ответил Ярилко.

Они снова подвязали щит, и мальчик приготовился продолжить тренировку. Конечно, мальчиком его можно было назвать с большой натяжкой. Ярилке исполнилось четырнадцать лет и выглядел он как юный гридень: статная мускулистая фигура, широкие плечи, сильные ноги и пристальный немигающий взгляд голубых глаз, которые временами (когда Ярилку сильно сердили) становились похожими на лед. Но его пока не приняли в настоящие воины, поэтому место парню было среди малышни и женщин.

Хорошо, он все время бродит с дедом по лесам, иначе не избежать ему насмешек и подзатыльников со стороны не только взрослых мужей, но и женщин, – унижать гридней и делать им больно перед посвящением в вои было у русов древним обычаем. Будущий добытчик и защитник должен быть терпеливым и выносливым.

–  Представь, что ты сам Перун, – сказал Вощата, глядя прямо в глаза внуку с жесткой требовательностью. – Представь! И бей! На этот раз – насмерть. Вот в эту точку. – Он показал.

Внутри у Ярилки словно все перевернулось. Или дед добавил ему энергии, или в него и впрямь вселился дух Перуна, но когда все свершилось, даже Вощата оторопел – щит раскололся и рассыпался на мелкие дощечки! И на это раз Ярилко совершенно не почувствовал слабости, будто не выплеснул из себя все, что только можно было. Мальчик перевел дух и с удивлением посмотрел на обломки щита.

–  Да, теперь ты готов, – с какой-то тоской молвил старик. – Такой удар был только у твоего отца…

Долгожданный момент посвящения в вои наступил для Ярилки во время летнего солнцестояния – на праздник Купалы [26] . В этот день красавица Солнце выезжает на колеснице навстречу своему супругу Месяцу. В купальскую ночь никто в городище не спал; поднявшись на холмы, люди караулили встречу солнца с месяцем. Возле реки всю ночь водили хороводы, разжигали костры и прыгали через них, дабы священный огонь очистил человека от всякой порчи, жгли сорочки больных – уничтожали болезни, умывались росой, чтобы хворь не приставала. Было занятие и у детей. С крутого берега они катали колеса, что знаменовало поворот солнца на зиму. А еще на кострах сжигали чучела Ярилы [27] , Купалы и Мары.